В «Еже» уже выходило несколько архивных материалов журналиста Михаила Николаевича Лыткина, написанных для «Липецкой газеты» в 1990-х годах. Теперь же пришло время рассказать историю их автора. Человека, который пошёл по самому сложному пути газетчика. И не оступился.
Предыстория
Моё знакомство с Михаилом Николаевичем произошло более пятнадцати лет назад, когда я только-только начал работать в Издательском доме.
Михаил Николаевич трудился в «Липецкой газете», я – в «Золотом ключике». Дежурное «здрасьте» и пожимание рук – вот и всё наше общение. Но Михаил Николаевич производил впечатление. Статный, спокойный, интеллигентный, деликатный, всегда в костюме. Знал я о нём только рабочие вехи биографии: возглавлял отдел, был заместителем главного редактора. И мне казалось, Михаил Николаевич – этакий кабинетный журналист, оторванный от реальности, которого пригвоздили к рабочему месту стаж и груз ответственности.
Спустя какое-то время он вышел на пенсию - проблемы со здоровьем не оставили выбора. Жизнь шла своим чередом. И вот я взялся за историю собкора «Липецкой газеты» Ивана Алексеевича Перекрёстова. Стал собирать информацию - и судьба вновь свела меня с Лыткиным. Оказалось, он долгое время был руководителем сети собственных корреспондентов областного издания. За эту тему я зацепился и пригласил Михаила Николаевича в редакцию.
Михаил Николаевич говорил… И мне вспомнились слова Александра Викторовича Косякина, ещё одной легенды липецкой журналистики. Он работал под началом Лыткина и как-то сказал: «Окажись Михаил Николаевич на грузинской свадьбе, профессиональный тамада через десять минут попросил бы у него автограф».
И чем больше Михаил Николаевич рассказывал, тем сильнее я понимал: моё стародавнее впечатление о нём – вот что на самом деле оторвано от реальной жизни.
Жизнь сверху и снизу
Ещё не став журналистом, Михаил Николаевич являлся таковым по духу и складу ума. Он видел жизнь и умел подмечать главное.
Армейская служба на Сахалине. От мыса Крильон, что на южной оконечности острова, было всего 23 морских мили до американской военной базы. Это предполагало по-другому смотреть на жизнь в целом. А в частности – на плакаты с надписями: «Воин, помни, подлётное время 2 минуты». Это означало, что вражеским ракетам нужно лишь 120 секунд, чтобы добраться до них. Витавшая над островом и всем Дальним Востоком опасность, конечно, ощущалась, но… вокруг было слишком много интересного. И молодой солдат вместе с сослуживцами уходил на берег пролива Лаперуза, чтобы наловить на отмели крабов. Или отправлялись за горбушей, которая шла по бурным каменистым рекам. Крабов и рыбу варили, икру – солили, чтобы потом есть её ложками…
…Михаилу Николаевичу довелось работать в бригадах, которые вели прокладку лотков гидросмыва и монтаж мостовых кранов в цехе слябов второго кислородно-конверторного цеха. Физическая работа на минусовых отметках, конечно же, изматывала, но в бригаде все были молоды. И гордились тем, что им выпала честь трудиться на Всесоюзной ударной комсомольской стройке.
Цех был огромен. Цех был интересен. А для Михаила Николаевича интересен ещё и тем, что он сам получил знания о производстве как выпускник Липецкого металлургического техникума. Но потом решил сменить «коня на переправе» - поступил на факультет журналистики Воронежского государственного университета.
В стремлении как можно быстрее постичь ремесло он перевёлся с дневного отделения на заочное и начал работу в районной газете «Красное знамя» Воронежской области. В Терновское издание Михаил Николаевич пришёл, можно сказать, с улицы. За его плечами были лишь заметки в газете «Суворовский натиск» Краснознамённого Дальневосточного военного округа.
Затем Михаил Николаевич перебрался в соседнюю Белгородскую область, в Старый Оскол. В том городе тогда масштабы строительства не уступали по размаху стройке НЛМК, поэтому было, где разгуляться молодому журналисту. Он стал одним из тех, кто создал газету «Оскольская Магнитка», одним из тех, кто исходил своими ногами ударную стройку вдоль и поперёк. Журналистское и партийное начальство заметили старания газетчика. И отметили приглашением на работу в городскую газету «Октябрьские зори» - это являлось повышением по службе.
1970-1980-е годы - время масштабного строительства по всей огромной стране. И в Старом Осколе появился электрометаллургический комбинат, где применяли самые передовые на тот момент технологии. Михаил Николаевич был на журналистской передовой. Его репортажи и очерки, словно артиллерийские снаряды, кучно ложились на полосы газеты. Но в какой-то момент он понял – нужно что-то особенное. А что, если увидеть землю с высоты птичьего полёта и посмотреть на панораму грандиозной стройки? Вариант нашёлся подходящий - вершина 180-метровой дымовой трубы. Конечно, официально такой манёвр был под запретом. Но Михаил Николаевич умел договариваться.
Диаметр трубы у основания был около трёх метров, внутри – технический лифт, который подавал в «облака» стройматериалы и поднимал рабочих. Однако до самой вершины требовалось карабкаться самостоятельно, цепляясь руками и ногами. Строители всё объяснили Лыткину, надели на него каску, прицепили ремень. И он отправился за репортажем с высоты птичьего полёта… С такой точки ещё никто не описывал стройку!
А потом был другой материал. Старый Оскол – город не только сталеваров, но и горняков. Там находились шахты, где шла добыча руды. И Михаил Николаевич спустился вниз, пролетев десятки метров в шахтной клети – специальной транспортной кабинке. Вскоре газетную полосу украсил репортаж из шахты.
Вот так журналист сумел посмотреть на жизнь и сверху, и снизу.
Впечатления репортёра
В середине 1980-х годов Михаил Николаевич вернулся в Липецк. Всё складывалось хорошо, ровно. Вот только душа газетчика не находила себе места в этом спокойствии. Как у Лермонтова: «А он, мятежный, просит бури…»
И Лыткин, подчиняясь этой «буре», начал работать в тресте «Железобетон» редактором газеты «Стройиндустрия», которой не было, но которую он создал. Издание получилось отличным, но с ним пришлось расстаться. Почему? Да потому что дышала на ладан авторитетная на ударной комсомольской стройке газета «Строитель». Выходила она дважды в неделю тиражом в тысячи экземпляров. И руководство решило, что лучшей кандидатуры на должность редактора, чем Лыткин, и придумать нельзя.
Немало пришлось приложить усилий Михаилу Николаевичу для того, чтобы газета ожила и заявила о себе в ряду подобных. Ну а дальше – новый поворот судьбы. Лыткин узнал, что в «Ленинском знамени» (сейчас - «Липецкой газете»), главном издании области, появилась вакансия корреспондента. В то время им руководил легендарный редактор – Иван Митрофанович Бобков. Тот удивился, увидев журналиста-«строителя», поскольку в «Липецкой» место было в отделе иного направления, более официозного — советского строительства и быта. Сельсоветы, райисполкомы, исполкомы – вот «целина», которую нужно было «вспахивать». Лыткина это не отпугнуло. И он действительно справился. Ведь Михаил Николаевич работал для людей, которые хотели узнать что-то новое и полезное из газеты. Такой подход полностью себя оправдывал. Ничего не изменилось и после того, как «Липецкую» возглавил другой знаковый редактор – Владимир Федосеевич Савельев - руководитель иного склада, нежели Бобков. Он был более прямолинейным, даже жёстким, но таким же справедливым, как и Иван Митрофанович. Лыткин и Савельев сработались. Более того, спустя время Владимир Федосеевич назначил его одним из своих заместителей.
На этом этапе жизнь Лыткина, словно река, внезапно сменила русло. До этого он являлся журналистом, возглавлявшим один из самых беспокойных в издании отдел информации. Газета выходила шесть раз в неделю. И Михаил Николаевич мог за несколько дней побывать в липецкой колонии строгого режима, пообщаться с единственным в городе мастером париков из натуральных волос, поговорить с местным изобретателем, который умел всё. А после выдать проблемный материал о загрязнении рек и душевную зарисовку о бабушке, которой нужны батарейки для слухового аппарата. В тот период Михаил Николаевич написал и зарисовку «Каждому – своё?», в которой рассказал о своём школьном друге, работавшем пастухом. На дворе «лихие 90-е» - то тут, то там ушлые ребята в кожаных куртках по ночам отбирали животных. А этот пастух продолжал пасти овец, хотя из средств обороны в его распоряжении была только крохотная будка, обшитая рубероидом. Лыткин коротко, лаконично, но очень красочно показал жизнь простого сельского человека, вынужденного выживать на сломе эпох.
Через два года и несчётное количество материалов Михаил Николаевич опубликовал в «Липецкой» материал «Дозаправка в воздухе». Он лично побывал в самолёте, видел процесс и ювелирное мастерство пилотов. А чтобы попасть на крылатую машину, в очередной раз прибегнул к дипломатии. Сработала и репутация: люди самых разных званий и должностей знали, что этому журналисту можно доверять. Его репортаж будет чётким и точным, как будто только что вышел из палаты мер и весов. Не менялся подход и при написании проблемных, критических материалов. Михаил Николаевич знал своё дело, поэтому был смел, упрям и решителен, но вместе с этим деликатен. Он помнил, что иногда нужно идти на разумные компромиссы.
Деликатность и способность к компромиссам пригодились ему в другом репортаже, которому не суждено было стать «гвоздём» номера. В Москву из одного европейского города доставили мужчину. Он перенёс сложную операцию по пересадке сердца и теперь готовился к транспортировке на санитарном самолёте в Липецк. Сопровождали мужчину два человека: жена и Лыткин.
…Супруги сияли необыкновенной любовью друг к другу, словно Ромео и Джульетта. И журналист уже начал мысленно набрасывать образы будущего материала. Но… женщина попросила не делать публикацию. Она опасалась лишних расспросов об операции. Конечно, Лыткин мог поспорить, ведь речь шла о социально важной теме. Но проявил понимание. Не стал он и менять имена героев, поскольку вариант анонимности превращал материал в сказку, придуманную в редакции. Репортаж так и не вышел. И пусть об этом не узнали читатели, зато не случилось и переговоров с совестью.
А вскоре у Лыткина вышел другой репортаж. Он побывал в Моздоке с гуманитарным грузом во время чеченских войн. Поговорил с пилотами, которые летели забрать тела своих погибших сослуживцев, а также с женщиной, пытавшейся найти своего пропавшего сына…
Прошло время. Михаил Николаевич занял должность заместителя главного редактора. Стало не до репортажей. Тираж газеты оказался под угрозой, поскольку в те годы на прилавки хлынул поток «свободной и независимой» прессы. Но издание не изменяло себе, оставаясь честным, поэтому и не потеряло доверие читателей.
В 1998 году «Липецкая» отмечала юбилей. Михаил Николаевич придумал и организовал фотовыставку, с которой сам и ездил по районам, агитируя людей подписаться. Затем он провёл розыгрыш призов для подписчиков. И опять бесконечные командировки по всей области. Такой заход оправдал себя, и на какое-то время розыгрыш призов для подписчиков стал регулярным. Как-то в одном селе бабушка, верная читательница «Липецкой», после розыгрыша подошла к Лыткину. В прошлый приезд журналистов ей достался пакет пшена. И женщина в силу возраста решила: раз в их село вновь приехали газетчики, значит, жди подарков. Однако на сей раз она ничего не выиграла и была удивлена: «Сынок, а ты мне пшенца-то не привёз, что ли?» Михаил Николаевич попытался объяснить ситуацию. А потом вместе с коллегами купил коробку конфет, пряников и торжественно вручил довольной подписчице.
По ту сторону строки
Довелось Михаилу Николаевичу какое-то время руководить собкоровской сетью. «Великолепная семёрка» полпредов газеты держала руку на пульсе области, отвечая за оперативное освещение событий в закреплённых за каждым из них районах. Собкоровская доля – тема, требующая отдельного рассказа. Вкратце, собкор – человек, предоставленный большей частью сам себе. Лыткин координировал их работу, принимал и редактировал тексты. Здесь тоже хватало подводных течений и камней. Например, мог сломаться рейсовый автобус, с которым собкор отправил материал. Лыткину как руководителю нужно было думать на несколько шагов вперёд, просчитывая возможные последствия того или иного задания.
В Задонске есть специальное учреждение для душевнобольных. Нужно было аккуратно про него написать. Михаил Николаевич понимал, что дать такое задние собкору Александру Косякину рискованно. Он живёт в Задонске, и непонятно, как такой материал мог повлиять на его взаимоотношения с местной властью. Тема всё же неоднозначная. Поэтому Михаил Николаевич поехал сам.
Но это, как говорится, была проза. А поэзией такой работы являлся неофициальный День собкора. Раз в месяц полпреды в полном составе собирались в кабинете у Михаила Николаевича, чтобы и рабочие вопросы обсудить, и просто поговорить по душам. Приходилось и направлять своих подчинённых. Так, один собкор очень любил в материалах использовать выражение «с гаком». И на открытии Дома культуры у него присутствовало двести человек с гаком, и колхозники собирали урожай свёклы в сотни тонн с гаком. Лыткин обратил на это внимание один раз, другой… Собкор упрямился, видимо, то словосочетание было чем-то ценным. Но «Липецкая»-таки лишилась гака.
…Менялись листы календаря, менялись и руководители главного печатного издания области. Но Лыткин, как прежде, удивлялся и удивлял других. Михаил Николаевич возродил в «Липецкой» давнишнюю рубрику «Дубрава», в которой рассказывал о природе и работниках леса. Они отмечают свой профессиональный праздник в третье воскресенье сентября. А незадолго до этого события традиционно проходит конкурс профессионального мастерства лесоводов. И как-то Михаил Николаевич вызвался поучаствовать в одном состязании. Нужно было бензопилой отпилить от сосны кружок как можно меньшей толщины. Газетчик взял в руки орудие и справился. Лесоводы и зрители удивились мастерству журналиста. И запомнили его.
Почти сорок лет отдал Михаил Николаевич журналистике. Публиковал материалы не только под своей фамилией, но и под псевдонимами: Покровский (потому что родился 14 октября, на Покров), Скрежетов (написал тексты «со скрежетом зубов»). Но Покровский ли, Скрежетов, Лыткин - не в том суть. А в том, что человек «по ту сторону» строки работал для людей. Будь то несколько тысяч читателей или просто бабушка, которой очень ждала пакет пшена.
Павел Жуков
Фото из архива и Ольги Беляковой
