Читатели «Золотого ключика», возможно, помнят, как журналист Ольга Клековкина рассказывала о композиторе Михаиле Львовиче Герцмане. Живёт он в Сыктывкаре, а окончил Ленинградскую консерваторию. Кроме того, что Герцман (как и все композиторы) пишет музыку, он умеет о ней чрезвычайно интересно рассказывать. Будь то вечер детской филармонии (есть такая в Сыктывкаре) или симфонический концерт для взрослых. Всякий раз, когда перед началом исполнения музыкального произведения на сцену выходит Герцман, публике обеспечен захватывающий рассказ, из которого много узнаешь, но и посмеяться можно. За свою жизнь Михаил Львович написал много таких же захватывающих статей. И даже три толстых книги, каждую из которых читаешь, не отрываясь, — настолько интересно...
Если бы вас с позором вытолкали из приличного заведения, да ещё при этом едва не надавали по шее, то такое событие вы бы наверняка вспоминали с обидой. А я знаю случай, когда человек именно такой эпизод всю жизнь вспоминал с превеликим удовольствием!
…Основатель венского классицизма композитор Йозеф Гайдн (1732 — 1809) был один из самых популярных композиторов своего времени. Заметьте, при жизни! В отличие, скажем, от Моцарта. В лицо Гайдна тогда мало кто знал; его портреты не висели, как сейчас, в каждой музыкальной школе. И вообще в те времена портрет был штукой хлопотной и дорогостоящей, а телевидению предстояло появиться ещё лет через 250. Зато музыка Гайдна звучала по всей Европе!
Так вот, однажды в Вене, проходя мимо какого-то кабачка, Гайдн услышал знакомую музыку. Играл струнный квартет — две скрипки, альт и виолончель. Прислушавшись, композитор с удовольствием узнал своё собственное произведение! И у него тут же родилась идея прелестного, как ему показалось, розыгрыша.
Гайдн решительно вошёл в кабачок. Изображая из себя эдакого неотёсанного мужлана, он нарочито шумно устроился за столом, а затем громко потребовал вина. Слушатели знаками попросили его не шуметь, ведь звучала такая дивная музыка! Однако странный посетитель оказался упрямцем. Он принялся ёрзать, сморкаться, кашлять, всячески давая понять, что эта музыка его ужасно раздражает.
Едва прозвучал последний аккорд, как слушатели набросились на богато одетого “мужлана” с упрёками. Гайдн притворился изумлённым.
– Позвольте, господа, эти музыканты играли поистине превосходно, — начал он оправдываться, — но они же играли несусветную дрянь!
Это заявление вызвало ещё большее возмущение. Любители музыки окружили столик Гайдна и принялись кричать:
— Как вы смеете называть музыку самого Гайдна “дрянью”?
— Гайдн — гений!
— Это его лучшая вещь!
— Что вы понимаете в квартетах! – кричали они наперебой.
А какой-то молодой офицер, разгорячённый вином и музыкой, выкрикнул Гайдну прямо в лицо:
— Да у вас, сударь, как я посмотрю, вообще нет ушей!
Гайдн попятился было к выходу, но это еще больше разозлило публику. Назревал явно нешуточный скандал, грозивший перейти в потасовку. В этот момент владелец кабачка, встав между молодым офицером и несколько оторопевшим “мужланом”, твёрдо произнес:
— Прошу вас, сударь, немедленно покинуть наше заведение, иначе…
Ему не пришлось повторять это дважды. Гайдн не рискнул выслушивать более “веские” доводы своих почитателей и предпочёл покинуть кабачок.
Думаю, что по пути домой Гайдн радовался не только тому, что избежал вполне заслуженных побоев. Нет, не только!
Поверьте, о побоях, заработанных именно в такой ситуации, мечтает любой композитор…
Начало
Великими становятся по-разному. Например, мой любимый композитор Вольфганг Амадей Моцарт начал сочинять музыку, будучи трёхлетним малышом. Вероятно, это была очень наивная и подражательная музыка. Что вы хотите — три годика!
Но в 6 лет он творил вполне осмысленно (у меня есть целый сборник сочинений шестилетнего Моцарта). В семь он сочинил свою первую симфонию, а к 18 годам Моцарт был уже автором целых 25 симфоний!
И вот как-то раз некий юноша обратился к 18-летнему Моцарту за советом. Молодой человек мечтал стать композитором и хотел бы сочинить симфонию, но пока не знал, как это сделать.
— А сколько вам лет? — спросил Моцарт.
— Восемнадцать, — ответил юноша.
Моцарт улыбнулся:
— О, вы еще слишком молоды, чтобы сочинять симфонии.
— Но вам было гораздо меньше, когда вы написали свою первую симфонию! — возразил молодой человек.
— Это верно, — ответил Моцарт. — Но я ни у кого не спрашивал, как это сделать.
Недаром поэт сказал: кто начал, тот уже не начинающий…
Достоинство
Моцарт был первым в истории музыки профессиональным композитором. А надо вам сказать, что профессионал - это не только человек, прекрасно владеющий своей профессией, но ещё и зарабатывающий ею на жизнь. Денег, которые зарабатывал Моцарт сочинением музыки, постоянно не хватало, и мечтой Моцарта было получить место капельмейстера (хотя бы второго!) при дворе императора Иосифа, слывшего большим любителем музыки.
Была, однако, “деталь”, мешавшая Моцарту осуществить эту мечту: император был знатоком и поклонником исключительно итальянской оперы. Поэтому первым (главным!) капельмейстером двора был итальянец Антонио Сальери. По той же причине вся Вена, как выразились бы сейчас, “балдела” и “пёрлась” именно от итальянской музыки, в том числе и от опер Сальери.
В этой ситуации, сами понимаете, все прошения Моцарта об императорской службе встречали либо высочайший отказ, либо вовсе оставались без ответа, ведь Моцарт писал такую немодную, и вообще непривычную для венского слуха музыку.
И вот однажды Моцарту представилась счастливейшая возможность получить место при дворе: на премьеру его оперы “Дон-Жуан” должен был пожаловать сам император. Всё, что требовалось от Моцарта, как объяснили ему друзья, это во всём соглашаться с императором, если, конечно, тот удостоит Моцарта разговором. А главное, при первой же возможности выразить Его Императорскому Величеству восхищение его музыкальными познаниями и тонким вкусом (императору это очень нравилось).
Теперь мне надо кое-что объяснить. Среди множества опер, написанных Моцартом, “Дон Жуан” и сегодня остается самой новаторской, самой необычной и смелой оперой. Что же говорить о слушателях XVIII века?
Прежде всего, венцы тогда так и не поняли, комедия это или трагедия. Ведь во времена Моцарта оперы были либо серьезными, либо комическими. А “Дон Жуан” не подходил ни под одно определение!
Там такая штука: опера начинается с убийства и заканчивается убийством — следовательно, это уже не комическая опера. А между этими убийствами (точнее, поединками с трагическим исходом) — блистательная комедия о галантных приключениях Дон Жуана, легендарного покорителя женских сердец — так называемая “комедия положений”.
Моцарт изящно назвал свою оперу “весёлой драмой” (так и указывалось в афишах), но даже с этим предупреждением “Дон Жуан” всё равно показался венцам чересчур сложным.
Впрочем, дело было не только в непривычности жанра. Слишком уж многое не укладывалось в головах венской публики! Весьма смутил их сам Дон Жуан, не желающий соблюдать никаких правил поведения в обществе (религия не одобряла подобных людей). Явно же аморальный тип! Но в то же время – чертовски обаятельный. Грешник, безбожник, который так и не раскаялся даже за миг до смерти — а его почему-то жалко. И автор явно симпатизирует своему герою! Может он тоже безбожник? А музыка? Где привычная напевность, где простота?
А уж насыщенный трагизмом финал, когда статуя Командора проваливается в ад, утаскивая за собой Дон Жуана, вызвала настоящий шок у венцев. Притом в этой сцене Моцарт впервые в истории музыки использовал мощное звучание тромбонов. Говорят, что многим в тот момент даже чудился запах серы!
Поэтому венская публика сошлась на том, что Моцарту пока что далеко до Сальери и вообще до настоящих итальянских опер. Словом, “Дон Жуан” фактически провалился…
Тем не менее, высочайший слушатель и знаток сразу после спектакля пригласил автора к себе в ложу. Выдержав императорскую паузу, “знаток” спросил, деликатно маскируя свое недоумение:
— А не кажется ли вам, дорогой Моцарт, что в вашей опере… ммм… слишком много нот?..
“Вы совершенно правы, Ваше Величество”, — должен был ответить Моцарт. – Я был бы необыкновенно счастлив внести в оперу все те изменения, каковые соблаговолит потребовать Ваше Величество”.
И всё! Возможность слегка “порулить” композитором наверняка польстила бы императору, и он бы тут же назначил Моцарту аудиенцию! А там, за беседами о музыке, глядишь, и о тёплом местечке можно было словцо ввернуть.
Но Моцарт, увы, ответил иначе. Моцарт знал как никто, что он написал великую оперу. Может даже, предчувствовал, что через много лет скажут: “Музыку Бетховену подсказывали ангелы, а рукой Моцарта водил сам Господь”. Так неужели представитель художественной самодеятельности в сане императора смел судить о том, сколько нот должно быть в бессмертной опере “Дон Жуан”!?
И учтиво поклонившись, Моцарт с достоинством ответил:
— Ровно столько, сколько нужно, Ваше Величество.
Настоящее чувство собственного достоинства - это ведь не просто умение хорошо ответить. Это ещё и великое мужество лишиться чего-то очень желанного во имя этого достоинства.
Поэтому я и рассказал вам эту историю.
Михаил Герцман,
композитор
