Цикл «На равных» - это истории подростков с ограниченными возможностями здоровья. Эти ребята не только стали нашими авторами. Многие из них влились в команду внештатников «Ежа», превратив её в инклюзивную. И тем самым доказав, как широка профессия журналиста и насколько масштабными могут быть достижения каждого из нас. Без исключения.
Новый «Северный рассказ» от Антона Токарева, ученика липецкой гимназии №69. Это – рассказы дедушки Антона. На сей раз он поделится впечатлениями о том, как люди передвигались на тракторах там, где никакая другая техника проехать не смогла бы.
Эх, вот думаю и снова убеждаюсь - точно похож я на барона Мюнхгаузена: также повидал самые далёкие от родных просторов уголки, насобирал историй на целый роман. А вот теперь рассказываю их, чтобы и опытом поделиться, и о неизвестном рассказать. Но, в отличие от Мюнхгаузена, мои рассказы правдивы. И также что-то постоянно заставляет меня вспоминать. В прошлый раз – Машка. А сейчас смотрю я на то, как люди добираются до нужных им мест в городе нашем, и поражаюсь: тут тебе и три вида общественного транспорта, и личные авто, и велосипеды. Чего только стоят одни электросамокаты!
А вот в Заполярье особо не разгуляешься. Вот скажи, что можно представить при слове «дорога»? Хорошую асфальтированную трассу? Мостовую? Хотя бы накатанную просёлочную тропу? Да, это дорога. Но кто поверит, если услышит, что в Заполярье и близких к нему районах самым, пожалуй, популярным трактом являлся метровый «зимник». Это толстый лёд, хрустальной коркой покрывавший какую-нибудь речку. И подумай, на чём передвигаться в таких условиях могли?
Говорю сразу: разобью рассказ на три части – о тракторах, о КАМазах и вертолётах.
О тракторах.
Вот эта машина уж самой интересной является. Сейчас многие тракторы разгоняются и до полусотни километров в час. Одна модель, колёсная, правда, смогла и за двести перевалить. Наши же «болотники» разгонялись километров до 12 максимум, когда с грузом шли. А путь обыкновенно равнялся сотней-другой километров. Ну и посчитай, сколько времени потребуется на один такой переход.
Благо развлечь себя было чем.
Во-первых, гусеницы, что у машины по ширине равнялись метру примерно. Такие габариты ей нужны из-за проходимости и особенности местности: трактор тяжёлый, а почва мягкая. Если не распределять нагрузку на грунт, то аппарат увязнет быстро. В таком случае потребуется два тягача. Причём, аналогичных по всем параметрам «болотнику».
Но гусеницы такие только в радость были – вылезешь из кабины и начнёшь шагать по ним для разминки. А то и мышцы застояться легко могут от непрерывного сиденья на жёстком сиденье. Трактор же в это время фырчит и сам по себе едет.
И вот таким образом шагать можно было часа два. Виды вокруг одинаковые: сопки и белая степь, где уж и рад столбу геологическому будешь! А потому начинаешь считать звенья. Особые умельцы изгалялись. Был у нас в бригаде клоун, настоящий – из Московского цирка что ли… Так тот и на руках ходил по гусеницам, и задом наперёд. Заразил, ловкач этакий, таким занятием половину бригады. Смотришь, а машинист какой уж и практикуется – повторяет за ним.
Во-вторых, пешие прогулки по тракту. Как уже понял дорогой читатель, «болотник» едет медленно. Отчего, когда особенно в летнее время едешь куда-нибудь и видишь некий примечательный объект, появлялась возможность прогуляться. Как-то раз переправляли мы вагончики на участок, естественно, на тракторах – никакой другой механизм не выдерживал нагрузки. Всего ехало четыре машины: две с вагончиками, одна со скарбом, а последняя – с цистерной. Колонную возглавлял Дизбат с машинистом Лёней. Во второй машине с Шадаевым поместился я.
Сидеть просто - скучно. А потому решил пройтись. Выпрыгнул из кабины да и отбежал в сторону. Ехали по болотистой, как ни ожидаемо, местности. В некоторых регионах к лету температура поднимается настолько, что начинает оттаивать верхний покров, из-за чего образуются локальные топи со всякими интересными местами. По одному такому я и шествовал. Росла на том болоте некая трава, мне до пояса, с круглыми вершинками-коробочками. То тут, то там высились худощавые стебли, которые я принялся выцеливать при помощи камешков, валявшихся вокруг. Почва там странная была: полукаменистая, полусклизская.
Побродил я так минут двадцать. А потом услышал громовой окрик Дизбата, яро желавшего узнать, куда-таки я провалился. Обернувшись, увидел тракторы на приличном удалении. Решил пробежаться, а делать я это умел. По три часа каждый день в юности, стабильно, изо дня в день. Как-то раз от Талицкого до Липецкого пешком добрался, а там – сто километров. И при такой подготовке немудрено, что смог я догнать колонну. Правда, сделал это минут за пять – до того медленно двигались «болотники».
Ну и в-третьих, разговоры. Развлечений кроме этого особо и не было. Телевизор стоял, но в посёлке, где мы отсутствовали по полгода. К тому же стоял в клубе, а он не всегда на распашку открыт. Ну и показывался тогда лишь один канал. По великим, без преувеличения, праздникам.
Ещё раз обращусь к той поездке летней на «болотниках». Сидя рядом с Шадаевым, начинаешь опасаться, что тебе не хватит места. До того он был плечист! А сиденья – узки и хрупковаты. Потому обыкновенно он ездил всюду один. Тут же мне перепало, как одному из самых компактных. Но, несмотря на свой грозный вид, Шадаев был человеком разговорчивым и добрым. Больше всего любил говорить. Заводил он свою шарманку минут на пятнадцать, обязательно делая что-то с передачей и рычагами, дабы двигатель тарахтел тише и позволял говорить. Правда, из-за этого мы начинали ехать чуть медленнее. Заканчивал всегда вопросом каким-нибудь, а сам повышал нагрузку на трактор.
Думаю, говорить о последствиях не надо: тебе приходится откровенно орать, причём неизвестно, ты человеку говоришь или с болотником споришь. Так ещё минут десять проходит. Мы нагоняем те потерянные метров сто хода. И затем по кругу. Причём переключал Шадаев громкость своего подопечного с таким невинным лицом, что и злиться не него нельзя было. А коль услышишь предлог его: «Ой-ёй! Чёт, отстали мы!», - так и вовсе посмеяться захочешь. Но, кстати, запоминал Шадаев, что ему говорили. Слышать и слушать он умел…
Продолжение следует.
