Когда-то невообразимо давно Джул (она же мама) рассказывала маленькой мне красивую тёплую историю о своём детстве. Я не понимала её, считала глупостью да и не слушала толком. Но сегодня эта история из чужого детства встретила меня на одной из узеньких улочек Питера в крохотной художественной лавочке.
На высоких полках красовались пышные рамки для картин, разноцветные баночки с гуашью и тюбики акрила. Ниже поселились холсты, акварельная бумага и красивые, дорогие маркеры. Полки пестрили красками, ручками, пастелью, кистями и многим-многим. А в самом углу, за длинным рядом яркой декоративной бумаги, притулились две крошечные коробочки. В них незаметно спрятались старые советские открытки. В этом углу даже пахло по-особенному: не маслом и не лаком, а, кажется, пылью и совсем немного - солнечным светом.
Когда-то давно маленькая Сонечка (до «Джул» было ещё лет тридцать) собирала открытки. Папа Коля забирал её из музыкальной школы и вёл в небольшой почтовый киоск недалеко от дома, а там покупал несколько открыток. Сонечка трепетно собирала их в большую картонную коробку на книжной полке. Сначала она скупала все, без разбора - и поздравительные, и фотографические, и просто рисунки. После стала разборчивее - в её коробке начали собираться коллекции. Настоящие сокровища.
Сонечка подросла, превратилась в деятельного и бойкого Сонюшка (ударение на последний слог) - гордость школьных мероприятий. Навыки из музыкалки пошли в дело - танцы, песни, что угодно - всё Сонюшок. Но одно оставалось неизменным - в большой коробке на книжной полке жили сокровища разных мастей и красок.
Сонюшок вырос в Соню - почти взрослую девушку, будущего металловеда и, если далеко заглянуть, журналиста. У Сони были почти взрослые заботы: учёба, сессии, музыка. Коробка с сокровищами треснула и одиноко съежилась на полке, перестав казаться такой уж большой, как раньше.
А потом как-то незаметно Соня стала серьёзной Софьей Николаевной, своими словами и делами меняющей чужие жизни. У Софьи Николаевны почти взрослая дочь в другом городе, сын, муж и вальяжный кот. У Софьи Николаевны в руках целый журнал, суп на плите и график без единой свободной минуты. Когда-то большую картонную коробку с сокровищами распотрошила когда-то маленькая дочь. Открытки растерялись по комодам, ящикам, а часть и вовсе отправилась на мусорку. Сокровища детства постепенно потеряли свою ценность в суматохе взрослых одинаковых дней.
Почти взрослая дочь Софьи Николаевны - я. И эта старая, пахнущая пылью и солнечным светом история нагнала меня в одной из художественных лавочек на улице Питера.
Сегодня я собираю Джул посылку. В неразбериху взрослых обычных подарков вроде косметики, красиво упакованных конфет, сувениров и разномастных блокнотов для Софьи Николаевны случайно затесались два старых конверта с открытками для маленькой Сонечки.
Я долго смотрю на эти конверты и сажусь писать письмо. Со взрослыми подарками письма не приложишь. Письмо получается обрывочным, слова почему-то комкаются и не ложатся в ровные, привычные строчки. Но это кажется правильным.
Я долго изучаю взглядом запакованную коробку, и мне вдруг почему-то невыносимо хочется домой. Вот прямо сейчас запрыгнуть в самолёт, забыв о страхе перелётов, и быть дома не через мучительно долгие сутки, а всего через пару часов. Как будто бы и не уезжала. Хочется ворваться домой радостным вихрем из прошлого и отдать конверты Софье Николаевне прямо в руки, увидеть, как она, строгая и по-взрослому уставшая, на глазах станет маленькой, радостной Сонечкой. Ну или хотя бы просто Соней. Я знаю, что так и будет.
Я беру билеты домой. Через две мучительно долгих недели время ненадолго пойдет вспять. Маленькая Сонечка обретёт новую порцию старых сокровищ.
Виктория Милютинская,
г. Санкт-Петербург
