Имя Бориса Котова известно не слишком широко. Он не считал себя поэтом, но писал стихи и прозу всю свою сознательную жизнь, шлифуя слог, оттачивая формулировки. Судьба Бориса Котова – это судьба целого поколения.
Будущий поэт родился 25 апреля 1909 года в селе Пахотный Угол Тамбовской губернии. В 1912 году семья переехала в село Пушкари Усманского уезда. И Усмань Борис Александрович считал своей малой родиной.
Он рано и много стал читать. Очень хорошо учился. Гордился своей молодой страной. Активно участвовал в ликвидации безграмотности, был секретарём комсомольской организации села Сторожевские хутора, жил строительством клуба, новой школы в селе, закупкой тракторов. Увлекался охотой, прекрасно знал повадки зверей и птиц. Ещё в школе начал писать стихи. Их печатали в 1927-1928 годах в местных газетах.
В 1931 году Борис Котов приехал на Донбасс, в Горловку. Он трудился на шахте. Вчерашний крестьянин уверенно и упорно осваивал труд шахтёра и продолжал писать стихи… Он надеялся издать книгу и почти полностью подготовил первый свой сборник, которому не суждено было увидеть свет. Все планы разрушила война. Негодный к строевой службе по состоянию здоровья, Борис Александрович добился отправки на фронт в действующую армию…
…Командир миномётного расчёта сержант Борис Котов геройски погиб на Днепровском берегу неподалёку от города Канёва 29 сентября 1943 года. Он похоронен в приднепровском селе Пекари в братской могиле.
Именем поэта названы улицы в райцентре Бондари Тамбовской области, в Усмани, в Горловке, в селе Пекари на Днепровщине. На зданиях школ в селе Пахотный Угол и в городе Усмани установлены мемориальные доски. В Усмани на Аллее Героев в 1996 году установлен бюст Котова.
А в Липецкой области есть уникальный проект, поддержанный Президентским фондом культурных инициатив. Называется проект «Чтобы помнили» и посвящён памяти Бориса Котова. В рамках проекта состоялся Межрегиональный конкурс чтецов «Мне бы крылья!», объединивший жителей нашей области и Донбасса.
В рамках проекта — и книга стихов и прозы Бориса Котова. Публикуем одну из её глав. Это отрывок из повести «Записки ликвидатора».
«В деревне»
Получив назначение ликвидатором в глухую деревню, я через два дня отправился туда набирать учеников.
Это было дня за три до празднования Октябрьской революции. У сельсовета этой деревни было по горло работы, и мне пришлось собирать учащихся самому. Зайдя с конца деревни, вошёл я в первую избу. Сидевшая за столом баба вопросительно уставилась на меня. На моё приглашение неграмотным этой хаты приходить учиться она сердито вскинула глаза:
- Будя. Мы и так проучены.
Я отступил за дверь. Вторая изба – и то же предложение. Мужик, возившийся с топором, лениво протянул:
- Не-ет, у нас некому.
Я приготовился идти.
- Пиши меня! – раздался с печи девичий голос.
- Куда пиши? – грозно спросил мужик. – Дома сиди.
- Пиши, пиши, – задорно отозвалась девка, – днём наработаюсь.
В следующей избе молодой рыжий парень, выслушав меня, спросил:
- А что позвольте узнать, мы там делать будем?
- Учиться, конечно.
- Я понимаю, что учиться. А чему? Ленинизму, что ли?
Я объяснил, что, прежде чем изучать ленинизм, нужно уметь читать и писать.
- Нет. Мы староваты для этого.
Но в некоторых дворах записывались сразу и даже радостно.
- Давно пора грамотными быть.
Пройдя до конца стодворной деревни, я собрал сорок два человека в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет.
***
Начались первые уроки. Программа прорабатывалась медленно, но упорно. В классе стояла напряжённая тишина, пока я выставлял на доске новую букву; он сразу наполнялся гулом голосов, когда я открывал её на доске.
- Вот это буквочка!
- Закорючка!
- Крест на боку!
Но писали её с напряжённым вниманием, старательно водя пером по бумаге. Особенно им нравилось производить действия над числами, и они торопили:
- Давай скорее цихвирья решать.
Решённый пример проверялся, правые торжествовали, а решившие неверно виновато говорили:
- Это я вот тут маленечко не туда повернул.
Для привлечения в школу взрослых я объявил, что буду отвечать на все интересующие их вопросы. На это предложение никто не ответил.
Все вопросительно переглянулись, и чей-то голос хитро протянул:
- Какие у нас вопросы? Мы люди тёмные.
Когда я объяснил, что для того, чтобы не быть тёмными, нужно учиться, знать всё, тот же голос ответил:
- Подумаем.
На другой день после окончания занятия кто-то крикнул:
- Давать вопросы-то?
- Давайте.
Поднялся невообразимый шум. Когда удалось установить порядок, вопросы посыпались один за другим.
- Почему солнушко затемняется?
- Откуда человек появился?
- Кто больше, земля или месяц?
- Как стекло делать?
- Почему солнце зимой ходит низко, а летом – высоко?
- Отчего у меня волосы рыжие?
Более солидные мужики спрашивали:
- Где веялку хорошую можно купить?
- Как заявление написать насчёт налога?
Записав все вопросы, я начал отвечать. На это ушло слишком много времени, поэтому решили ежедневно давать по пяти вопросов. На них установилась строгая очередь.
Скоро мне передали, что до меня добирается Мишка Безбожник. Мишка был учёный человек деревни и селькором состоял. Он пришёл ко мне после занятий и попросил позволения задать вопрос. Получив согласие, он, нахмурившись, спросил:
- Почему это от одной бабы рождается то девочка, то мальчик? Что это за непонятное у неё устройство?
Он был очень доволен, что я сразу не мог ответить на его вопрос и ответил лишь дня через три, перерыв всю свою библиотеку.
***
В день смерти В. И. Ленина у нас не было занятий. В школу собрались несколько позже и после моего доклада о жизни и деятельности Ленина долго говорили на злободневные темы. Все навалились на тщедушного Никитку, который выражал неудовольствие сельповскими членскими книжками.
- У меня всё хозяйство стоит полсотни, – кричал он, – где я им возьму взносы разные? Што у меня тогда останется?
- Сразу, конечно, и не наберёшь, да сразу с тебя и не просят. А два рубля в месяц всегда найдёшь. Частникам да шинкаркам разным больше переносишь.
На другой день ко мне пришёл один из комсомольцев.
- Хочу научиться писать заявления и акты, – сказал он, смущённо оглядывая книги на столе. – Уж больно много у нас развелось шинкарей. Вся деревня в долгу с самого Рождества.
- Чего же ты раньше-то смотрел? – спросил я.
Со старым председателем не хотелось ссориться. Он за них горой стоял. А против него идти нельзя было.
Он измарал два листа бумаги кривыми буквами и ушёл, унося с собой образцы заявлений и актов.
- Найди мне книжек хороших почитать, – просил он, уходя, – хочу сам до всего дойти.
Подходящих книг у меня не было. Я дал ему Гарина «Корейские сказки». Через несколько дней он принёс её.
- Ну что, понравилось? – спросил я.
- Ничего, хорошее чтение. Одна тут басня есть, «Пак», Я её наизусть выучил. Ребятам буду рассказывать.
Пример оказался заразительным. Пришло ещё несколько человек с просьбой «почитать». Я достал стихи Жарова и Бедного. Стихи понравились.
- Хорошие стихи, – говорил один про сборник Жарова, – рожь называется «товарищем».
«Товарищ рожь» – хорошо придумано.
Стихи Бедного учили наизусть. Приходя вечером на занятия, я заставал учеников у горящей печки, сбившихся в кружок и читающих стихи.
***
Как-то раз во время занятий поднялась сильная метель. Ученики долго не расходились. Разговор вертелся вокруг старых баб – ведьм. Многие удивлённо посмотрели на меня, когда я сказал, что это ерунда.
- Стало быть, ведьмов нету? – спросил ехидно один.
- Нет.
Все переглянулись. Комсомольцы торжествующе, а остальные - с усмешкой.
Старые люди больше тебя знают и то говорят, что есть. Как же их нет, когда их видают?
- Я вот видел.
- И я.
Один опасливо покосился на дверь:
- Слушай, я вот тебе расскажу: ехал я из Куриловки, а ночь тёмная. Еду и сбился с дороги. Известно, ругаться начал по матушке. Вдруг смотрю: человек верхом мне навстречу едет. Шибко едет и поленом лошадь погоняет. Только он со мною сравнялся, как сразу месяц выглянул. Глянул я, а у него глаза закрыты, рот ощерен, и лошадь без шкуры под ним. Драная, значит. Проехал шага два и пропал. А ты говоришь – нет.
Я тоже раз ведьму слышал, – сказал дугой. – Был я ночью на мельнице, прибирал там мешки. Только я вышел оттуда, слышу: сзади меня топает кто-то. Хотел я оглянуться да вспомнил: на ведьму нельзя глядеть, а то оседлает. Иду я и не гляжу, а она сзади как крикнет: «Оглянись».. У меня кепка на голове поднялась, а она: «Оглянись, оглянись». Скрепил сердце и не оглянулся. Проводила она меня до избы, а у порога говорит: «Ну, счастлив ты, что не оглянулся, а то бы тебе конец».
- Сволочь.
- Ты бы её поймал.
- Это как же?
А так. Как она сядет на тебя, ты её хватай и тащи. Только руки не перехватывай. Перехватишь, так уйдёт.
-Ну?
- Ну и вот, притащишь её так в избу, а там её и побить можно.
- Хорошо бы узнать, кто у нас ведьмы?
- Я вот и хочу узнать. Нужно на «святую» к обедне во всём новом сходить. Они к алтарю задом стоят. Федька Агенов ходил и видал их. Только он из церкви вышел, а они как кинутся на него.
- Вот стервы какие.
- Поп вон всех знает.
- Поп знает.
Комсомольцы снова стали доказывать, что никаких ведьм нет, но их резко оборвали:
- Сами знаете, что есть, да хвалитесь.
- Фасон даёте.
- Мы, дескать, ерои.
- А сами, небось, струсили.
Я вместе со сторожем вышел из школы.
- Ну, а ты думаешь как? Есть ведьмы? – спросил я.
Он почесал бороду, из которой, по его выражению, песок сыпался, и сказал:
- Народ у нас тёмный. Несознательный. Никакой активности в них нет. А что насчёт ведьмов, то кто их знает, может, у нас на селе все бабы – ведьмы…
