Анатолий Сергеевич Онегов (настоящая фамилия Агальцов) был известен в советское время. Фотограф, путешественник, натуралист и писатель, он более десяти лет готовил передачу «Школа юннатов» для детской редакции Всесоюзного радио (250 выпусков). Свои рассказы о животных публиковал в «Костре» и «Мурзилке», в «Науке и жизни» и «Вокруг света», как фотограф сотрудничал с GEO. Много путешествовал по всему Советскому Союзу…
…Но ничего об этом я в дни своего детства не знал. Для меня Анатолий Сергеевич был автором трёх книг под общим названием «Школа юннатов». Однако в цикле была и четвертая книга - «Календарь природы». В двух книгах рассказывалось о птицах и живом уголке. Третья была посвящена огороду, а в «Календаре» - о наблюдениях за природой, различных приметах.
В тот момент, а мне было лет тринадцать, огороды и приметы воспринимались как нечто скучное. Увлечение птицами в мою жизнь ещё не пришло, а вот книга про живой уголок заинтересовала. Точнее, одна из её частей, посвящённая аквариумистике. Рыбы, как будто не в аквариуме, а на коне лихо ворвались в мою жизнь. И к моменту знакомства со «Школой юннатов» прочно обосновались в ней.
Сейчас важно сделать отступление. На дворе самое-самое начало 2000-х годов. О том, что где-то есть интернет, я, конечно, знал, но он был недосягаем. В прямом смысле. «Интернетом» моего детства являлась библиотека. Сейчас она называется Центральная городская библиотека имени Пришвина. А тогда была областной. И я ходил туда очень часто, как на работу. Книг по аквариумистике там было немного, в основном, пёстрые и пустые «водоносы», где максимально расплывчато и размыто преподносился минимум полезной информации. Те издания — «дети 90-х», когда печаталось всё подряд, лишь бы приносило прибыль. Но иногда попадались и советские книги. Старые, потрёпанные. Они казались мне тогда наследием чего-то могущего и великого. И сейчас, спустя годы, понимаю, что это мне не казалось. Те книги были иными: подробное описание устройства аквариума, его запуска, рекомендации по содержанию растений и рыб. Настоящая кладезь «мудрости предков».
И вдруг я увидел на полке «Школу юннатов». Скорее всего, не обратил бы внимания, но красный лялиус на обложке, соседствовавший с черепахой и ящерицей, заставил мою руку потянуться к книге. Взял, полистал и… Спустя полчаса, будучи дома, прилип к «Школе». Это была фактически «художка» - личный дневник аквариумиста. На тот момент я уже довольно неплохо, по меркам подростка, разбирался в аквариумистике. Разводил живородок, а также пару-тройку видов икромечущих рыб. Меня поразило то, что мои чувства и мысли сильно перекликались с чувствами и мыслями автора.
Советский школьник Толя Агальцов, чьё детство пришлось на поствоенное время, - и я, постсоветский школьник Паша Жуков, угораздивший попасть в перелом 90-х и 00-х... Нас разделяла пропасть в полстолетия! Но у нас были одинаковые эмоции. Толя не мог уснуть, поскольку ждал заветного нереста данио рерио - рыбок, которых он никак не мог развести. Когда я их разводил, тоже не мог уснуть. Ждал первых лучей солнца, чтобы «прилепиться» к трёхлитровой банке с куском марли на дне. Данио ведь нерестятся на рассвете… Толик поторопился и загубил выводок любимых лялиусов, я тоже не сумел поднять малышей.
Я читал и не верил в то, что читаю. Не укладывалось в моей голове то, что настолько сильно могут повторяться аквариумные истории двух человек, между которыми целая эпоха. Но факт оставался фактом. «Школа юннатов» стала мостом, соединившим поколения. И поэтому я прочитал и другие разделы, посвящённые птицам, рептилиям и грызунам. К последним двум у меня никогда не было симпатии, а вот птицы… Впрочем, это отдельная история.
Со «Школой» было тяжело расставаться. Но пришлось идти и сдавать в библиотеку. А потом вести на неё охоту. Книга была популярной, поэтому раздобыть её удавалось редко. Но каждый раз она прочитывалась от корки до корки. И меня не переставала впечатлять история о друзьях отца Толика. Их сын увлекался аквариумистикой. Когда началась Великая Отечественная война, парень ушёл на фронт, попросив родителей сберечь аквариум и его обитателей. И они старались. Но что могли родители сделать с суровыми фронтовыми зимами, отсутствием электричества и отопления в Москве? Конечно, рыбки быстро погибли, как и почти все растения. Выжила лишь валлиснерия. Она справилась и с холодом, и темнотой, ждала своего хозяина. А родители — своего сына… Не дождались, парень погиб, защищая Родину. Аквариум с изумрудной валлиснерией сиротливо стоял...
Узнав, об увлечении ребёнка их друга, они передали книгу и несколько кустиков подводного растения. И Толик берёг этот подарок, понимая всю его ценность. Я читал — и каждый раз выискивал взглядом валлиснерию в своём аквариуме. Мне очень хотелось думать, будто она потомок «того самого» растения, пережившего войну…
А потом я вырос. Стал учиться в вузе, работать. Естественно, в библиотеку не ходил. Но память о книге осталась. И я сумел её найти и купить. Много лет она просто стояла на полке. Иногда брал её в руки, перелистывал, останавливаясь на любимых эпизодах. И меня мучило какое-то странное, необъяснимое чувство. Чем старше я становился, тем сильнее оно напоминало о себе. Но разобраться в нём я смог совсем недавно, - когда у меня появилась своя семья, дети…
В «Школе юннатов» Анатолий Сергеевич вспоминал то отца, то своих сыновей. Он делал это аккуратно, всегда в тему. Они служили иллюстрацией какого-либо события. Отец — незаметный помощник, который помогал сыну словом и делом. А дети — отражение самого автора.
И я понял. На самом деле «Школа юннатов» про рыбок, птичек и мышек — книга не для детей. Она для родителей. Просто Анатолий Сергеевич завернул в эту обёртку серьёзные проблемы, с которыми сталкиваются папы и мамы. И неважно, в какую эпоху они живут. В «Школе» разговор не о содержании чижа в клетке и не о дрессировке белой мышки. Речь о добре, взаимопомощи и поддержке, о выстраивании доверительных отношений между детьми и взрослыми. Только в качестве «стройматериала» Онегов использовал живой уголок.
У меня два сына. Влад — колючий подросток, который вечно всем недоволен. Мы с ним читали «Школу» несколько лет назад. Арсений — двухлетний шкодник, готовый за минуту уничтожить всё вокруг. Однажды я наблюдал милую картину. Они в моей комнате, где находятся стойки с аквариумами. Влад тыкает пальцем в стекло и говорит: «Смотри, это стурисома!» Арсений пытается повторить, но ничего не получается. Слово сложное. Потом Влад указывает на другую рыбу и спрашивает: «А это кто?» И Арсений с самым серьёзным видом, на который только способен шкодливый пацан, отвечает: «Сём!» После чего кивает головой. Да, именно «сём», а не «сом». Братья смеются, как будто на мгновение стали ровесниками, забыв о десятилетней разнице в возрасте. А потом Влад начинает что-то рассказывать Арсению, повторяя, что по аквариуму стучать нельзя, как и нельзя пугать рыбок. Младший брат внимательно слушает старшего. И по нему видно, что он прикладывает все силы, чтобы не напакостить. У него это получается, чаще всего… А я понимаю, что описание очень похожей сцены я читал у Онегова. И мурашки по коже.
…Порой мы, взрослые люди, уставшие от вечной круговерти обязанностей, забываем о том, что дети быстро растут. Они же обуты, одеты, накормлены, раз в неделю мы вместе куда-нибудь ходим — план выполнен, галочка поставлена. А если на душе что-то скребёт, можно вспомнить формулу про самостоятельность и ещё что-нибудь подобное.
И формула-то во многом права. Но дети растут, детство кончается. Еда будет съедена, одежда изношена, походы в театр завершены. Галочки в плане займут своё место. Не будет только одного — воспоминаний.
Рассматриваете ли вы аквариум или играете в футбол, неважно. Главное — вместе. И старая детская книжка может сыграть важную роль. Кто знает, что сохранится в памяти человека, шагнувшего из детства во взрослую жизнь?
Павел Жуков
