Привет! Я Настя. Родилась в Липецке, работаю в Санкт-Петербурге. Я корреспондент. И это, наверное, самая главная информация обо мне - ничего более исчерпывающего нет. Разве что… Ещё прозвище, которое мне дали в «Золотом Ключике». Колотушка. Трактовать как тёплое и учебно-воспитательное. Было это, когда я только решила стать журналистом. Быть им или не быть - главный вопрос даже спустя десять лет.
Запоминай хорошенько
Этой осенью была неделя, когда я практически не спала. Всё перед интервью с писателем Евгением Водолазкиным. Думала, вот приду, посмотрю ему в глаза, он скажет: «Уходите, пожалуйста, сразу. Точно будете спрашивать какую-то ерунду».
Журналисты этим частенько грешат - задают художнику «гениальные» вопросы. Вроде: «Какие у вас творческие планы?» Ну, жить, наверное. «Что вы хотели сказать этой картиной?» Ничего. Если вас она не тронула - это другое.
И вот Евгений Германович приехал. Несусь по ступенькам его встречать. Ночью красила свои белые кеды, чтобы в свете софитов были ровненькие. А теперь спотыкаюсь, ставлю на них чёрные штрихи. Выбегаю на холод, распахиваю дверь.
- Дамы вперёд ведь, - удивляется Водолазкин.
- Профессиональная деформация, извините…
И я начинаю сбивчиво объяснять: если ты корреспондент на телевидении, то всегда работаешь в команде. И открываешь двери оператору, у которого в руках под тридцать килограммов оборудования: камера, штатив, свет. И пока вы бежите, например, под дождём по грязи, совсем некогда думать - дама ты или нет.
- Знаете, как говорят: корреспондент - существо бесполое…
- Как интересно, - задумчиво отвечает Водолазкин.
Пока на нас вешают микрофоны, пытаюсь что-то говорить. Понимаю, что делаю это слишком быстро. Евгений Германович смотрит на меня спокойно и пристально.
Кажется, интервью ещё не началось - а уже провалилось.
- Выдохните немного, - вдруг улыбается Водолазкин.
- Я…
Решаю: в конце концов, он же человек. Да, его книги входят в мировые списки литературы. Но человек же! И я хочу быть с ним честной. Говорю, что это моё первое интервью на этом канале. И очень, конечно, волнуюсь.
- Но я рада, что это именно вы.
- Я тоже рад. Попробую не обмануть ваши ожидания.
Режиссёр сообщает - нужно ещё пять минут, чтобы выставить свет на лица. И я задаю вопрос, которого у меня нет в списке, но ответ на него у всех разный. Потому ужасно меня интересует.
- Что бы вы сказали себе… вот тогда, давно? Когда ещё писали в стол, не решались печататься?
- Запоминай всё хорошенько. Всё пригодится.
Минута тридцать
В общем-то, почему вы сейчас всё это читаете? Мне написала Софья Николаевна Милютинская, главный редактор детского журнала «Золотой ключик». Попросила рассказать про свой журналистский путь для онлайн-журнала «Ёж».
Я решила припомнить хорошенько.
Поняла, что пути нет.
Есть люди только, которые меня направляли эти десять лет.
В «Ключике» всё началось - и это прекрасно. Там узнаешь, что журналистика может быть человечной. И ещё - что ты колотушка. Потому что, в том числе, вечно нервничаешь.
- Ты - пресса. Тебя все боятся. Поняла?
Это мне на выездах говорил первый учитель журналистики - теперь главный редактор «Ежа» Паша Жуков. То есть, простите, Павел Вячеславович. А потом мы шли есть шоколадки.
Привычка перекусить и расслабиться на работе, кстати, сохранилась.
Потом было первое в жизни телевидение. Областное. Новичков обычно переписывают подчистую. И уже спустя годы понимаешь, что иногда это происходит не из-за того, что ты ужасно плох. Просто редактор об этом написал бы иначе, вот и перекроил твой текст по привычке.
Но в восемнадцать лет тебе всё такое кажется катастрофой!
Начинаешь смотреть «больших журналистов» на федеральных каналах. Вслушиваться в их голоса. Копировать. И… неминуемо перебарщиваешь.
- Господи, Настя, ты же читаешь сюжет про булочки! Про булочки! Давай мягче! - кричала мне монтажёр Ира.
И была, как всегда, блистательно права: жёсткая и рычащая интонация одной московской журналистки, которую я переняла, вообще не годилась… строго говоря, ни для чего.
Никто не любит, когда на него орут. Особенно с экрана телевизора.
А ещё вокруг все такие серьёзные и взрослые. Пишут сложноподчинённые предложения с выражениями вроде «в рамках проекта». Тебе это претит, но, кажется, так нужно.
- Так не нужно.
Это уже оператор Саша. Он учит нарушать правила - не начинать со скучной картинки. Например, сюжет про бокс: кому важно, что участников свыше двухсот и все они выстроились в рядок, если есть сочные кадры поединка? Рассказывай историю сразу! Спрашивай то, что интересует тебя…
- О чём вы думали на ринге?
- Честно? - боксёр вытирает пот. - О том, что дома покушаю пельмешки.
Вот так люди на съёмках начинают тебе нравиться. Возникает проблема: как уместить их истории в новостной формат - минуту тридцать секунд?
Две минуты позора
Потом годами бегаешь по заводам, путаешься в кулисах театра, примеряешь защитные костюмы с респираторами.
- Вам нужно одеваться по принципу капусты. Иначе умрёте.
Это уже Петербург, шеф-редактор Роман - начальник, которого не хочется подводить. Он не только вычитывает тексты, но и советует, как не замёрзнуть в снегах, пока два часа снимаешь учения снайперов. Рассмотреть в моменте что-то невозможно - ресницы замёрзли.
- Две минуты позора - и всё проходит! Думай об этом! - убеждает меня спустя два года другой шеф Вадим. Он в своё время был военным корреспондентом. Работал под пулями. Уж точно знает, как снять стресс перед выходом в эфир.
Рекомендации всегда нужны. Особенно когда прямо во время трансляции силач хватает меня за пояс и на одной руке поднимает в воздух.
- Ой!
Приземлившись, продолжаем эфир. Идём дальше, болтаем с другими спортсменами. Как это выходит - не знаю. Но выходит. Не зря, значит, слушала опытных.
Меняя каналы, не всегда меняешь жизнь: иногда катишься среди ночи в машине со съёмки и думаешь: всё, ног и рук, а главное головы у меня на это больше не хватает…
Потом пьёшь чай в столовой. Болтаешь с коллегами. Вглядываешься в лица и ловишь себя на мысли: с ума сойти, я же раньше смотрела их по телевизору.
Теперь едим шоколадки вместе. И вроде становится ясно - не боги горшки обжигают.
А главное, где-то на съёмке всегда ждёт какой-то хороший человек. Про него всегда стоит рассказать историю.
Анастасия Стурова,
Санкт-Петербург
